Нелли Шульман - Вельяминовы – Время Бури. Книга первая
– Вернемся к работе…, – Джон кинул окурок в медную урну, на длинной ножке. Поздоровавшись с охранниками, он сбежал по каменной, прохладной лестнице. Дядя Джованни обедал на рабочем месте, ему трудно было подниматься наверх. Кто-то из поваров, или Лаура, приносили поднос.
Он застал дядю над тарелкой. Костыль был прислонен к удобному стулу, Джованни просматривал расшифрованную радиограмму, держа сэндвич, с пастой из анчоусов. Посмотрев на тарелку, Джон сдержал смешок. Меню армейских поваров было ограниченным. По вторникам Блетчли-парк ждал пирог с почками, картофельное пюре, и пудинг из белого хлеба, с изюмом.
Джон махнул рукой: «Не вставайте, пожалуйста». Он утащил бутерброд. Дядя зорко взглянул на него: «Поездка на север тебе на пользу пошла. Ты даже загорел».
– Хорошая погода стояла…, – опустившись на расшатанный, венский стул, он забрал у дяди радиограмму: «Опять новый почерк?»
Звезда обучала кого-то работать на радиопередатчике. Она не упоминала имени оператора. Женщина уверяла, что выбрала надежного человека, не собирающегося менять место жительства. Подобное было важным, для сохранения постоянной связи с группой Генриха.
Пани Качиньской летом надо было оказаться в Польше. В Варшаве ее ждал командир подпольного «Союза Вооруженной Борьбы», партизанской организации, созданной польским правительством в изгнании. Звезда становилась личной связной полковника Стефана Ровецкого, по кличке «Грот». Она собиралась покинуть Голландию, добраться до Брюсселя и попросить тамошнее гестапо о содействии ей, наполовину немке, в возвращении в генерал-губернаторство. Джон знал, что Эстер, сначала, хотела удостовериться в безопасности детей:
– Неизвестно, выпустят ли…, – он поморщился, – Давида, в Швецию. У них депортации начались. Неизвестно, присудят ли Нобелевскую премию, и отойдет ли она Давиду. Я не могу посылать в Амстердам десант, выкрадывать мальчиков. Никто мне такого не разрешит. И сам не могу поехать. Мои фото лежат во всех гестапо, от Ренна до Варшавы…, – Джон посетил Францию, хоть подобное и было рискованно.
Он пришел в Финистер на рыбацком боте, после Рождества. По его просьбе Звезда отправила письмо на рю Мобийон, в Париж. Джон подозревал, что кузены, где бы они ни обретались, поддерживают связь со столицей. Он оказался прав.
В радиограмме Звезда сообщила, что Маляр ждет его в маленькой рыбацкой деревне, на побережье. На встрече, Джон услышал о казни Тетанже. Сидя за кружкой сидра, в рыбацкой таверне, Мишель заметил:
– Здесь мы тоже подобным занимаемся. В Бретани много коллаборационистов. Они поддерживают немцев, думают, что нацисты им независимость предоставят…, – он закурил темный, крепкий «Житан», – ребята у нас отличные, но нам требуется связь, передатчик. Мы не хотим ставить под удар мадам Дарю, в Париже…, – Джон пообещал, что к весне у них появится радиооператор, Монахиня.
Он быстро просмотрел радиограмму от будущей замены Звезды.
– Осваивается с техникой…, – весело заметил дядя Джованни, – гораздо меньше ошибок. Опять Северная Африка…, – сведения Генриха были бесценны для британских войск, противостоящих Роммелю. Джон, в очередной раз, подумал:
– Может быть, как-то сообщить русским о планирующейся атаке, летом? Генрих постоянно упоминает о намерениях Гитлера. Но как? Через дипломатические каналы? – он велел себе подумать об этом после отлета Монахини во Францию:
– Надо что-то решать с предложением, из Палестины…, – письмо Джону передали до его отъезда в рейд. Он сначала подумал, что кузен Авраам ухитрился каким-то образом отправить конверт из тюрьмы, но почерк оказался незнакомым. Автор, не сообщивший своего имени, предложил план по отправке еврейской молодежи, из Европы, в качестве разведчиков, на оккупированные немцами территории. Он приложил номер абонентского ящика, на почтамте Тель-Авива, на который следовало отвечать. Джон записал себе непременно с этим разобраться. Он хотел слетать в Палестину, на встречу со здравомыслящим человеком. Писал автор по-французски, красивым почерком, и был, судя по всему, хорошо образован.
Они с дядей разделили пирог с почками, и почти черный, крепкий чай.
Джованни, весело, сказал:
– В Лондоне все в порядке. Питер здесь, в кои веки. Юджиния Августу на Ганновер-сквер забирает…, – леди Кроу, со дня на день, должна была родить. Она отлично работала, в Блетчли-парке, но Джон понимал, что в ближайший год Густи собирается сидеть в Бриз-Нортоне, нянчить Николаса, или Констанцу и заканчивать докторат, по ван Эйку.
– У Майеров все хорошо…, – дядя взял у него сигарету, – отправляйся спокойно с Лаурой, куда вы собираетесь…, – Джованни попрощался с дочерью. Лаура развела руками:
– Очередной курс, папа, я руковожу. Ты понимаешь, что я не могу сказать, где он проходит…, – он обнял девочку, прикоснувшись губами к седой пряди, на виске:
– Мать твоя тоже до тридцати поседела. Мне очень нравилось…, – Джованни добавил:
– У нас такое в семье…, – он провел рукой по еще густым, с белыми прядями волосам:
– Ты у меня очень красивая, доченька…, – они с Лаурой устроились на диване, глядя на потрескивающий огонь, в камине. Джованни подозревал, что дочь отправляют в Канаду, тренировать группу, на одну из тамошних военных баз.
– Она мне ничего не говорит…, – Джованни искоса посмотрел на изящный профиль, на темно-красные губы, – хоть по маршруту давно летают, но это Атлантика. Хорошо, что не кораблем, в океане много подводных лодок…, – он смешливо заметил Джону:
– Я на досуге коллаборационистское радио слушаю. Делаю записи, для занятий языками полезно. Насладись…, – дядя протянул руку, повернув рычажок.
Загремел какой-то марш. Надменный голос, по-французски, сказал:
– С вами Радио Брюссель…, – у диктора был сильный немецкий акцент, – последние известия. Доблестные силы вермахта ведут охоту на группу бандитов, в Арденнских горах, занимающихся налетами на военные базы и промышленные объекты. Так называемые партизаны, две недели назад, застрелили коменданта шахтерского поселка Мон-Сен-Мартен, оставив сиротами двоих детей. Доблестный офицер ехал в отпуск, в рейх, к семье. Все, кому известна информация о группе, должны немедленно явиться в местное отделение гестапо…, – Джованни усмехнулся:
– Видишь, шахтеры не сидят, сложа руки. Там нужен человек…, – он знал о плане, по которому секретная служба посылала эмиссаров, на континент.
Допив чай, Джон поднялся:
– Пошлем. Вечером вернусь, дядя Джованни. Готовьтесь к совещанию, – Джон знал, что Монахиня не говорила отцу о задании.
– Выйду на связь, – коротко сказала она, – папа все поймет. Иначе он волноваться будет…, – пожав руку дяде, Джон вернулся во двор.
Монахиня, в скромном, штатском костюме, покуривала у машины. С Рождества она отращивала волосы. Кузина прыгала с надежными, французскими документами, преподавательницы стенографии и машинописи, в католической школе для девочек. Мощный передатчик спрятали в футляре для пишущей машинки. Чемоданчик стоял на булыжнике, рядом со стройной ногой, в простой туфле, на низком каблуке. Седая прядь, на виске, посверкивала на солнце. Джон коснулся пальцами медвежьего клыка, на шее:
– Интересно, что за рисунок? Что он значит? Дерево, семь ветвей…, – он рассмотрел гравировку, в сильную лупу, и даже зарисовал ее в блокнот:
– Меир зоркий человек, несмотря на очки. Три сотни лет клык в семье, а никто на рисунок внимания не обращал. Даже Констанца покойная, а она была очень наблюдательна…, – от сестры новостей не приходило. После убийства Троцкого, Джон ждал, что Тони объявится, но ничего не произошло:
– Может быть, они скрываются, если отец Уильяма троцкист…, – Джон не хотел думать, что с сестрой и племянником могло случиться самое плохое. Оставалось только надеяться, как напоминала ему тетя Юджиния.
Монахиня выбросила окурок:
– Поехали. С базы звонили, сводка хорошая, но не стоит терять времени…, – Джон вспомнил, как они с Лаурой сидели перед портретом тети Тео, в Национальной Галерее. Картину давно отправили в Уэльс, с другими холстами:
– В замке госпиталь разместился…, – Лаура зажала под мышкой подробную карту Бретани. Джон завел руки за шею, расстегнув цепочку клыка. Герцог улыбнулся:
– Может быть, ты его с собой возьмешь…, – она подхватила футляр от машинки:
– Не стоит, мистер Джон. Пусть остается у законного владельца…, – вещевой мешок лежал на сиденье машины. Прыгала Лаура в комбинезоне, ждавшем ее на базе Бриз-Нортон.
Джон вздохнул, пристраивая клык на место:
– Как хочешь. Давай…, – он взялся за руль, – расскажи, мне, в последний раз, куда ты летишь…, – герцог завел машину. Лаура развернула карту:
– Мне надо прийти в городок Фужер. Тридцать миль от Ренна, на северо-восток. В тамошних краях нет немецких гарнизонов. В Фужере, на выходных, торгует рынок. Вечером устраиваются танцы…, – машина, взревев, выехала из ворот Блетчли-парка, – в закусочной тетушки Сюзетт, – Лаура улыбалась, – пароль: «Вы не оставите мне последний танец?», отзыв: «Сожалею, но его я обещала», – она подняла голову от карты: «Какие приметы у связника?»
